Гарри никогда бы не подумал, что встретит когда-нибудь сверстника более невыносимого, чем Дадли – до тех пор, пока не познакомился с Драко Малфоем. К счастью, первогодки-Грифиндоры со Слизеринами ходили только на зелья, так что Малфоя им приходилось терпеть всего раз в неделю. К несчастью, вскоре они заметили объявление, приколотое к доске в общей комнате Грифиндора, при чтении которого у них вырвался общий тяжёлый вздох. В четверг начинаются уроки полётов; Грифиндор и Слизерин стояли в расписании вместе.

– Во-первых, ещё не факт, что ты свалишься, – резонно заметил Рон. – И потом, Малфой, конечно, любит болтать про то, как он здорово летает, но я так думаю, что это всё трёп.

Малфой и в самом деле часто рассказывал о своих полётах. Он во всеуслышание жаловался, что первоклассникам несправедливо запрещают играть за свой колледж в квиддич и пространно хвастался о многочисленных похождениях, которые неизменно заканчивались тем, как он в последний момент уходил от жутких муглей, гнавшихся за ним на вертолёте. Впрочем, он был не один такой – если послушать Шеймуса Финнигана, так он всё своё детство провёл, шныряя на помеле. Даже Рон прожужжал всем уши тем, как он однажды чуть не врезался в дельтаплан на старой метле Чарли. Рон уже успел серьёзно повздорить с Дином Томасом, с которым они спали в одной палате, о футболе. Рон никак не мог взять в толк, что же может быть интересного в игре, где только один мяч и никто не летает. Гарри как-то застал Рона за тем, как тот тыкал в плакат команды "Уэстхам", который висел у Дина над кроватью, пытаясь заставить игроков двигаться.

Невиль никогда в жизни не держал в руках помелo – бабушка его и близко к ним не подпускала. Про себя Гарри не мог не согласиться с мудростью подобного решения – Невиль уже успел попасть в невероятное количество переделок, даже твёрдо стоя на обеих ногах.

Гермиона Грейнджер волновалась перед первым полётом, пожалуй, не меньше Невиля. Научиться летать, вызубрив какую-нибудь книгу, было невозможно – хотя, это и не помешало ей попробовать. В четверг за завтраком она выдавала лётные советы, почерпнутые из библиотечной книжки "Квиддич – многовековая история" ^[31] в таких количествах, что просто уши вяли. Невиль смотрел ей в рот, отчаянно пытаясь поймать что-нибудь, что помогло бы ему удержаться на помеле, но все остальные очень обрадовались, когда лекция Гермионы была прервана пришедшей почтой.

После записки Хагрида для Гарри ничего не приходило, и Малфой, естественно, не упускал случая это подметить. Филин Малфоя постоянно доставлял ему из дома коробки сладостей, которые он злорадно открывал прямо за Слизеринским столом. Сипуха притащила Невилю небольшую посылку от бабушки. Он радостно вскрыл её и показал всем стеклянный шарик, наполненный изнутри белёсым дымом.

– Это напоминатель! – объяснил он. – Бабушка знает, что я всегда всё забываю, а эта штука – она для того, чтобы напомнить, когда что-то надо сделать. Нужно взять её вот так, и если она покраснеет – ой…

Невиль изо всех сил пытался вспомнить, что же именно он забыл, но тут Драко Малфой, проходя мимо стола Грифиндора, выхватил у него из рук напоминатель. Гарри и Рон разом вскочили. Они давно ждали подходящего случая сцепиться с Малфоем, но профессор Макгонагелл, у которой на всякие перебранки нюх был острее, чем у всех остальных учителей, была тут как тут.

В половине четвертого Гарри, Рон и все остальные Грифиндоры сбежали по парадной лестнице, спеша на свой первый урок полётов. День выдался чистый и ветреный, и трава стелилась у них под ногами, когда они спускались с горки по направлению к ровной, аккуратно подстриженной лужайке на другом конце участка напротив запретного леса, качающего тёмными ветвями в отдалении.

Пресмыкайсы уже прибыли. На земле рядком лежали двадцать мётел. Гарри наслушался жалоб Фреда и Джорджа о том, что школьные помела или начинали трястись, если подняться слишком высоко, или постоянно заворачивали влево.

Метла Гарри тут же прыгнула ему прямо в руку, но он был одним из немногих, кому это удалось. Метла Гермионы Грейнджер лениво перевернулась на земле, а у Невиля даже и не шелохнулась. Может быть, мётлы, как лошади, чувствовали, когда наездник испуган, подумал Гарри – в голосе Невиля явно слышалась дрожь, по которой можно было заключить, что ноги от земли ему отрывать не хочется.

Потом мадам Хутч показала им, как залезать на мётлы так, чтобы не съезжать, и прошла вдоль линейки, осматривая и поправляя хватку. Гарри и Рон с удовлетворением услышали, как она втолковывала Малфою, что он всё это время держался за метлу совершенно неправильно.

– А теперь, когда я дам свисток, оттолкнитесь от земли, да покрепче, - сказала мадам Хутч. – Держите метлу ровно, поднимитесь метра на два и сразу же легонько наклоните метлу к земле, чтобы вернуться. По моей команде… Раз… Два…

– Назад! – закричала она, но Невиль поднимался отвесно вверх, как пробка из бутылки: четыре метра… пять… шесть… Гарри увидел его белое от ужаса лицо, глядевшее на удаляющуюся землю; Невиль ахнул, руки его соскользнули и…

ТР-РАХ! Раздался глухой удар, что-то жутко хрустнуло, и Невиль, как мешок, рухнул лицом в траву. Помело продолжало подниматься, всё выше, выше, потом плавно взяло курс на запретный лес и исчезло из виду.

– Никому с места не двигаться! Мне надо отвести его в медицинский кабинет. Мётлы оставьте, где лежат, а не то вылетите из Хогвартса – не успеете произнести "квиддич"! Ну, пойдём, милый.

– Ах-ах, за Лонгботтома заступаемся! – вмешалась Панси Паркинсон, Пресмыкайская девочка с жестковатым лицом. – Никогда бы не подумала, Парвати, что тебе так нравятся маленькие жирненькие рёвушки.

Но Гарри её не слушал. В голове у него громко стучала кровь. Он взобрался на метлу, сильно оттолкнулся и пошёл вверх; ветер свистел у него в ушах, мантия развевалась и хлопала – и с диким восторгом он понял, что наконец-то нашёл что-то, что у него выходило само по себе, без учёбы и зубрёжки. Летать было легко. Летать было чудесно. Он слегка потянул помело на себя, чтобы взять чуть выше, и до него донеслись взволнованные крики девочек на лужайке и довольное уханье Рона.

Гарри каким-то образом понял, что ему надо делать. Он наклонился вперёд, крепко сжал рукоять обеими руками, и метла устремилась прямо на Малфоя, как брошенное копьё. Малфой едва успел увернуться. Гарри круто развернулся и застыл в воздухе. Внизу кто-то захлопал.

Гарри, словно в замедленной съёмке, увидел, как шар поднялся, замер, и начал падать. Он сильно наклонился, направив метлу рукоятью к земле – и вот он уже нёсся в глубоком пике, набирая скорость, пытаясь догнать шар – крики снизу смешивались со свистом ветра – он протянул руку – в полуметре от земли поймал его, как раз вовремя, чтобы выровнять метлу, и мягко уселся на траву, крепко сжимая напоминатель в кулаке.

Сердце у него провалилось в желудок быстрее, чем сам он только что летел вниз. К ним бежала профессор Макгонагелл. Гарри, дрожа, поднялся на ноги.

Уходя, Гарри заметил радостные лица Малфоя, Краббе и Гойла. Он смиренно плелся за профессором Макгонагелл, которая широко шагала к замку. Уж теперь-то его точно исключат, это ясно. Он хотел было сказать что-то в своё оправдание, но слова застряли в горле. Профессор Макгонагелл неслась вперёд, и не замечая его; чтобы не отстать, ему приходилось бежать. Вот и всё. И двух недель не продержался. Ещё десять минут, и можно собирать сундуки. Что-то скажут Дурсли, когда он объявится у их двери?

По парадной лестнице, потом по широким мраморным ступеням – а профессор Макгонагелл так ему ничего и не сказала. Она распахивала двери, пробегала по коридорам, и ему ничего не оставалось делать, как послушно тащиться за ней. Он подумал о Хагриде, которого тоже исключили, но разрешили остаться смотрителем. Может быть, Хагрид возьмёт его себе в помощники. Перед глазами у него встала душераздирающая картина – он таскает за Хагридом вокруг школы мешки и смотрит, как Рон и все остальные становятся колдунами.

– Несомненно, – твердо ответила профессор Макгонагелл. – Этот парень – прирождённый игрок. В жизни не видала ничего подобного. Поттер, это ведь был ваш первый полёт на помеле, не правда ли?

Гарри молча кивнул. Он не имел ни малейшего понятия о том, что происходит, но выгонять его вроде не собирались. Ноги у него понемногу перестали трястись.

– … поймал его в пятнадцатиметровом пике, – продолжала рассказывать Вуду профессор Макгонагелл. – Ни единой царапины. Сомневаюсь, что и у Чарли Уизли вышло бы такое.

– И сложен он для искателя подходяще, – говорил Вуд, обходя Гарри кругом и не отрывая от него глаз. – Лёгкий… Ловкий… Только надо ему приличную метлу раздобыть, профессор. Нимбус две тысячи… или, может, Чистомёт семь, вы как думаете?

– Я поговорю с профессором Дамблдором, узнаю, нельзя ли сделать исключение из правил для первоклассников. Давно пора собрать команду поприличнее, особенно чем в прошлом году. А уж этот последний матч со Слизеринами – они нас просто разнесли. Я потом полмесяца Северу Снейпу в глаза смотреть стыдилась…

Они сидели за обеденным столом; Гарри только что закончил рассказывать Рону о том, что с ним случилось после того, как профессор Макгонагелл увела его с лужайки. Рон подцепил на вилку кусок мясного пирога, но до рта донести забыл.

– Спорим, мы возьмём в этом году кубок школы? – сказал Фред. – С тех пор, как Чарли закончил, мы никак не могли выиграть, но в этом году команда подбирается - высший класс. Ты, Гарри, чем-то Вуду здорово приглянулся. Он прямо чуть ли не на одной ножке прыгал. Ну ладно, нам пора, а то там Ли Джордан говорит, что открыл новый потайной ход из школы.

– Я тебя и один на один сделаю, в любое время, – сказал Малфой. – Да хоть сегодня ночью. Колдовская дуэль. Одни палочки – без контакта. Ну, чего замолк? Ах да, ты же о колдовской дуэли никогда не слышал!

– Ну, секундант – это на случай, если ты погибнешь, чтобы за тебя продолжать, - беззаботно сказал Рон и принялся наконец за свой пирог, который уже совсем остыл.

– Но умирают только на настоящих дуэлях, когда настоящие колдуны. Вы с Малфоем в лучшем случае друг друга искрами осыпете, и все дела. Ни у тебя, ни у него никакого колдовства посильнее просто не выйдет. И вообще, он-то небось думал, что ты откажешься.

– … и я хочу заметить, что вам ни в коем случае не следует ходить ночью по школе, вы только подумайте, сколько очков это будет стоить Грифиндору, если вы попадётесь, а попадётесь вы непременно. Это чистый эгоизм с вашей стороны, вот что.

Тем не менее концовка у такого чудесного дня была явно сорвана, подумал Гарри, лёжа в постели. Он не спал и ждал, когда уснут Дин и Шеймус (Невиль ещё не вернулся из школьной поликлиники). Рон весь вечер провёл, давая ему полезные советы вроде "Если он захочет на тебя какую-нибудь порчу напустить, ты лучше уворачивайся; вообще-то их отбивать можно, только я забыл, как". Конечно, они запросто могли попасться Филчу или Миссис Норрис, и Гарри не совсем уютно чувствовал себя, собираясь нарушить второе правило за один день. Но с другой стороны, из темноты на него постоянно выплывало ехидное лицо Малфоя – а это был отличный шанс разобраться с ним один-на-один. Нет, упускать его было нельзя.

Они накинули на себя халаты, вытащили свои палочки и прокрались к двери палаты, потом вниз по винтовой лестнице, и вошли в общую комнату Грифиндора. В камине дотлевали угольки, бросая глубокие тени, так что кресла казались сгорбленными чёрными фигурами. Они уже почти добрались до дыры, прикрытой портретом, как вдруг из ближайшего кресла донёсся голос:

Над креслом, мигая, зажглась лампа, обнаружив Гермиону Грейнджер. На плечах у неё был розовый купальный халат, а на лице – хмурое выражение.

Но Гермиона не собиралась сдаваться без боя. Она последовала за Роном в дыру, шипя, как разъярённая гусыня:

– Тебе, значит, на Грифиндор наплевать, ты только о себе думаешь, а я, например, не хочу, чтобы Слизерин снова победил, а ты все очки растеряешь, которые мне дала профессор Макгонагелл за то, что я знала про подменные заклинания…

Но что же именно им ещё, узнать им не пришлось. Гермиона обернулась к портрету Толстой Дамы, чтобы влезть обратно, и тут выяснилось, что на картине никого не было. Толстая Дама ушла погулять, и попасть обратно в башню Гермиона никак не могла.

– А что же мне – стоять там и ждать, пока Филч придёт? Ну уж нет! Если он нас всех троих поймает, я ему всё расскажу, как было – что я вас пыталась задержать, а вы подтвердите.

Но это не была Миссис Норрис. Это был Невиль. Он спал, свернувшись калачиком на полу, но вскинулся, когда они стали к нему подкрадываться.

– Ой, как хорошо, что вы за мной пришли! Я здесь уже столько времени сижу. Я не мог в комнату пойти, потому что забыл новый пароль.

– Ты можешь потише? Пароль сегодня "свиное рыло", но толку тебе от него сейчас никакого, Толстая Дама где-то разгуливает. Как рука? – спросил Гарри.

– Если мы из-за вас попадёмся, я не успокоюсь, пока не узнаю, как произвести это проклятье домовых, про которое нам Квиррел рассказывал, и не испробую на вас обоих.

Гермиона уже открыла рот (вероятно, чтобы объяснить Рону, как применяется проклятье домовых), но Гарри зашипел на неё, чтобы она замолчала, и поманил их вперёд.

Они пробегали по пустым коридорам, перепрыгивая через полосы лунного света, которые легли на полу из высоких окон. За каждым поворотом Гарри ожидал наткнуться на Филча или Миссис Норрис, но пока что им везло. Они взбежали по спиральной лестнице на третий этаж и на цыпочках пробрались к призовой комнате.

Малфой и Краббе ещё не явились. Хрустальные дверцы шкафов с призами поблёскивали, отражая в своих гранях луну. Кубки, памятные доски, блюда и статуэтки подмигивали в темноте золотом и серебром. Ребята прижались к стене, напряжённо следя за дверями в обоих концах комнаты. Гарри держал палочку наизготовку – на случай, если Малфой решит напасть на него внезапно. Потянулись минуты ожидания.

Резкий шум в соседней комнате заставил их всех вздрогнуть. Гарри начал поднимать палочку, но в это время поблизости кто-то заговорил – и этот кто-то был не Малфой.

Это был Филч, и обращался он к Миссис Норрис. Объятый ужасом, Гарри бешено замахал остальным не отставать, и они беззвучно пробрались к противоположной двери, подальше от голоса Филча. Не успели полы халата Невиля обогнуть косяк, как Филч оказался в призовой комнате.

– Сюда! – одними губами показал Гарри, и они отправились вдоль коридора, уставленного рыцарскими латами; ноги их от страха отказывались слушаться. Слышно было, что Филч приближается. Вдруг Невиль издал задавленный вскрик и понёсся вперёд, тут же споткнулся, схватил Рона поперёк живота, пытаясь удержаться, и они оба рухнули прямо на пару доспехов.

– Бежим! – завопил Гарри, и вся четвёрка рванула вперёд, не оглядываясь на Филча, который, возможно, их преследовал. Они резко повернули, промчались по одному коридору, потом по другому – Гарри вёл их, не разбирая дороги, не имея никакого представления, где они находились – они нырнули под какой-то гобелен, оказавшись в потайном тоннеле, покрыли его в несколько прыжков и вылетели неподалёку от кабинета чар, который, как они знали, был очень далеко от призовой комнаты.

– Малфой тебя надул, – обратилась Гермиона к Гарри. – Неужели не видно? Он и не собирался приходить… Филч знал, что кто-то будет в полночь в призовой комнате, а нашептал ему, конечно же, Малфой.

Гарри обернулся – и сразу очень хорошо увидел, что там. На мгновение ему показалось, что это просто кошмарный сон – зрелище это было уж слишком, да ещё поверх всего, что с ними случилось.

Они были вовсе не в комнате, как подумали сначала. Перед ними был коридор. Запретный коридор на третьем этаже. И теперь было понятно, почему он был объявлен запретным.

Прямо на них глядели глаза чудовищного пса, который заполнял собой всё пространство до самого потолка. У него было три головы. Три пары безумно вращающихся глаз. И три носа, подрагивающих и принюхивающихся в их сторону. И три огромных пасти, из которых скользкими нитями свисала с жёлтых клыков слюна. Пёс стоял неподвижно, устремив все шесть глаз прямо на них. Гарри понял, что он не кинулся на них лишь потому, что их внезапное появление сбило его с толку. Судя по угрожающему рычанию, которое становилось всё громче и громче, пёс уже вполне опомнился.

Они вывалились из двери спиной вперёд; Гарри изо всех сил хлопнул ею, и они полетели по коридору. Филч, похоже, ушёл искать их где-то в другом месте, поскольку видно его нигде не было, да им уже было не до него. Всё, чего им хотелось – это оказаться как можно дальше от чудовища. Они бежали, не останавливаясь, до самого портрета Толстой Дамы на седьмом этаже.

– Они что, совсем одурели – такую жуть в школе держать? Да ещё взаперти, - произнёс наконец Рон. – Уж кому-кому, а этой собачке свежий воздух не повредил бы.

Забираясь в постель, Гарри всё думал о том, что сказала Гермиона. Пёс что-то охраняет… Как Хагрид говорил? Чтобы что-нибудь сохранить, Гринготт – самое хорошее место, если не считать Хогвартса.