Одна створка ворот тут же распахнулась. На пороге стояла высокая черноволосая ведьма в изумрудно-зелёной мантии. У неё был очень строгий вид; Гарри сразу же пришла в голову мысль, что с ней шутки плохи.

Она широко раскрыла дверь. Приёмная зала была такой необъятной, что дом Дурсли поместился бы в ней целиком. Пылающие факелы освещали каменные стены, совсем как в Гринготте, а потолок был такой высокий, что разглядеть его было невозможно. Роскошная мраморная лестница вела на верхний этаж.

Они прошли за профессором Макгонагелл через залу, ступая по искусно выложенному каменному полу. Когда они проходили мимо двери, ведущей куда-то вправо, Гарри различил шум сотен голосов – вся школа, должно быть, уже была в сборе – но профессор Макгонагелл провела их мимо и указала на небольшую пустую комнату в дальнем углу. Они набились в неё; получилось немного тесновато. Ребята толкались и нервно озирались вокруг.

– Добро пожаловать в Хогвартс, – сказала профессор. – Вскоре мы приступим к торжественному ужину в ознаменование начала нового учебного года, но прежде чем вы займёте свои места в Большом Зале, вы будете разобраны по колледжам. Разбор - чрезвычайно важная церемония, поскольку на время вашего пребывания здесь ваш колледж станет для вас в определённом смысле семьёй внутри Хогвартса. Вы будете ходить на уроки со своим колледжем, спать в отдельном общежитии и проводить свободное время в общей комнате колледжа. Имена четырёх колледжей – Грифиндор, Хафлпаф, Равенкло и Слизерин. Все они гордятся своей историей, и из всех вышли в своё время выдающиеся колдуны и ведьмы. Каждая ваша победа здесь, в Хогвартсе, будет приносить очки вашему колледжу; за каждую провинность очки будут вычитаться. По итогам года колледж, набравший наибольшее количество очков, удостаивается высокой чести – кубка школы. Я надеюсь, что все вы дадите вашим колледжам основание вами гордиться. Церемония Разбора начнётся через несколько минут, в присутствии всех остальных учеников и учителей школы. Советую вам использовать это время, чтобы привести себя в порядок, насколько возможно.

Сердце у Гарри упало. Экзамен? Перед всей школой? Но он же ещё никакого колдовства не знал – что же он сможет сделать? Он никак не ожидал ничего подобного так скоро после прибытия. В волнении он начал оглядываться, и увидел, что остальные напуганы ничуть не меньше. Почти все молчали, кроме Гермионы Грейнджер, которая быстро-быстро шептала что-то о заклинаниях, которые она успела выучить. Гарри изо всех сил старался её не слушать. Никогда в жизни он не боялся так, как сейчас – даже когда нёс к Дурсли записку, в которой сообщалось, что он каким-то образом перекрасил парик учительницы в синий цвет. Он не сводил глаз с двери. Сейчас, сию минуту, вернётся профессор Макгонагелл, и тогда ему конец.

Сквозь дальнюю стену вдруг просочились не меньше двадцати призраков. Они были молочно-белые и наполовину прозрачные, и плыли себе в воздухе, разговаривая между собой и не обращая на них никакого внимания. Похоже было, что они продолжали какой-то спор. Один из них, похожий на низенького толстого монаха, говорил:

– Дорогой Брат, мы ему давали уже предостаточно возможностей. Сколько можно? Из-за него на нас всех смотрят искоса, а он, если разобраться, к тому же вовсе и не призрак… Эй, а вам здесь чего надо?

Чувствуя, будто ноги у него налились свинцом, Гарри встал за светловолосым мальчиком, Рон встал за ним, и они вышли из комнаты, снова прошли через прихожую, а потом, через двойные двери, вошли в парадный зал.

Гарри никогда и представить себе не мог, что возможно на свете такое странное великолепие. Зал был освещён многими тысячами свеч, висевшими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные ученики. Столы были уставлены тускло отблёскивающими золотыми блюдами и кубками. Во главе зала стоял ещё один стол, за которым сидели учителя. Профессор Макгонагелл подвела первоклассников к этому столу, так что они оказались лицом к ученикам, а учителя были у них за спиной. Сотни лиц глядели теперь на них, похожие на бледные лампады в дрожащем свете свечей. Там и сям среди учеников сияли туманным серебром призраки. Чтобы не смотреть в это множество глаз, Гарри поднял голову и увидел бархатную черноту, усеянную мириадами звёзд.

Гарри быстро опустил глаза и успел заметить, как профессор Макгонагелл поместила перед ними четырёхногий табурет. Сверху на табурет она положила островерхую колдовскую шляпу. Шляпа была старая, в заплатах, местами просетившаяся и невероятно грязная. Тётя Петуния ничего подобного и близко к дому бы не подпустила.

"Наверное, нужно достать из неё кролика", – подумал ни с того ни с сего Гарри. Он заметил, что все глаза теперь были устремлены на шляпу, и тоже стал на неё смотреть. Несколько секунд в зале стояла полная тишина.

Гарри слабо улыбнулся. Конечно, надеть шляпу было не в пример легче, чем говорить заклинания, вот только если бы он мог примерить её как-нибудь так, чтобы остальные не видели… Песня шляпы требовала от него слишком многого; Гарри сейчас не ощущал себя ни очень храбрым, ни достаточно умным, ни каким-нибудь ещё особенным. Вот сказала бы шляпа что-нибудь про колледж для тех, кому сильно не по себе – это бы ему было в самый раз.

– Когда я назову ваше имя^[22], выходите вперёд, надевайте шляпу и садитесь на табурет для Разбора, – сказала она. – Аббот, Ханна!

Самый правый стол загикал и захлопал, и Ханна отошла, чтобы занять место за столом Хафлпафа. Гарри увидел, как призрак Толстого Монаха приветственно машет ей рукой.

"Брокльхерст, Мэнди" тоже оказалась во Равенкло, а "Браун, Лаванда" стала первой новой ученицей Грифиндора. Самый левый стол буквально взорвался от криков; Гарри разглядел, что близнецы Уизли свистели в два пальца.

Затем "Бульстрод, Миллисент" попала в Слизерин. Может, это Гарри просто почудилось, но после всего, что он слышал о Слизерине, он подумал, что и с виду они были не очень приятные.

Теперь Гарри было уже и вовсе нехорошо. Он вспомнил, как выбирали команды на уроках физкультуры в его старой школе. Его всегда выбирали последним, и не потому, что он плохо играл, а просто чтобы Дадли не подумал, что с Гарри кто-то водится.

Гарри заметил, что одним шляпа объявляла колледж сразу, а для других медлила с ответом. "Финниган, Шеймус" ^[23], светловолосый мальчик, стоявший рядом с Гарри, просидел на табурете почти полную минуту, прежде чем шляпа определила его в Грифиндор.

Гарри пронзила ужасная мысль. Ужасные мысли это любят, когда очень волнуешься. А что, если его не Разберут? Что, если он так и будет сидеть и сидеть на табурете, пока профессор Макгонагелл не сдёрнет с него шляпу и не объявит, что произошла какая-то ошибка, и пусть он садится в поезд и отправляется обратно?

Когда вызвали Невиля Лонгботтома, мальчика, потерявшего жабу, он по дороге к табурету споткнулся и растянулся на полу. С Невилем шляпа не торопилась. Когда она наконец крикнула "ГРИФИНДОР", Невиль затрусил к столу, так её и не сняв; ему пришлось возвращаться под всеобщий хохот, чтобы шляпу смогла надеть "Макдугал, Мораг".

Малфой выступил вперёд, когда назвали его имя, и сразу же получил то, чего хотел – не успела шляпа коснуться его головы, как она завизжала: "СЛИЗЕРИН!". Малфой присоединился к своим приятелям Краббе и Гойлу, весьма довольный собой.

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем шляпа упала ему на глаза, был полный зал учеников, выворачивающих шеи, чтобы получше его рассмотреть. Он уставился в чёрную подкладку и ждал.

– Хмм, – сказал тоненький голос тихонько ему в самое ухо. – Непросто. Очень даже непросто. Смелости вдоволь, это понятно. Ум ясный. Талант – да ещё какой… И желание проявить себя, весьма сильное, вот интересно-то… Куда же тебя поместить?

– Значит, вот как? Только не Слизерин? – повторил тихий голос. – А ты уверен? В тебе есть задатки великой силы, всё, что надо, уже прямо здесь, у тебя в голове, а Слизерин очень помог бы тебе встать на дорогу к величию, ты уж не сомневайся… Всё равно нет? Ну, что ж, если уверен – тогда пусть будет ГРИФИНДОР!

Гарри услышал, что последнее слово шляпа прокричала на весь зал. Он снял шляпу и на дрожащих ногах пошёл к столу Грифиндора. Когда он понял, что его Разобрали и что он не в Слизерине, у него словно гора с плеч свалилась; он даже не заметил, что его приветствуют громче всех. Префект Перси поднялся и с чувством тряс его руку; близнецы орали: "Нам достался Поттер! Нам достался Поттер!"

Гарри уселся напротив призрака в жабо, которого они видели в маленькой комнате. Призрак похлопал его по плечу; у Гарри возникло жуткое ощущение, как будто его окатили ведром ледяной воды.

Теперь он наконец мог разглядеть Верховный Стол. С ближайшего к нему края сидел Хагрид, который заметил взгляд Гарри и поднял сразу оба больших пальца. Гарри широко улыбнулся в ответ. В центре стола, в большом золотом кресле, сидел Альбус Дамблдор. Гарри сразу же узнал его – он был в точности похож на свой портрет на карточке, которую Гарри вытянул из шоколадной жабы в поезде. Серебристые волосы Дамблдора соперничали своим сиянием с призраками. Рядом с ним сидел профессор Квиррел, нервный молодой человек из "Дырявого Котла". На нём почему-то был большой лиловый тюрбан.

Разобрать осталось всего четверых ^[24]. "Томас, Дин", чернокожий мальчик ещё выше ростом, чем Рон, присоединился к Гарри за столом Грифиндора. Равенкло получил "Терпин, Лизу", и настала очередь Рона. Он был бледно-зелёным с лица. Гарри скрестил под столом пальцы ^[25], но шляпа уже провозгласила "ГРИФИНДОР!". Гарри изо всех сил хлопал вместе со всеми, пока измученный Рон не рухнул на соседний стул.

– Отлично, Рон, молодец, – напыщенно сказал Перси Уизли, сидевший напротив Гарри. "Забини, Блэз" был определён в Слизерин, профессор Макгонагелл свернула пергамент и унесла Разборную Шляпу.

Гарри поглядел на стоявшее перед ним пустое золотое блюдо. Только теперь он почувствовал, как он голоден. Тыквенные слойки казались далёким воспоминанием.

Альбус Дамблдор поднялся со своего кресла. Он сиял, оглядывая учеников, руки его были широко распахнуты, словно не было на свете ничего более для него приятного, чем всех их видеть в этом зале.

– Добро пожаловать! – сказал он. – Поздравляю вас с началом нового учебного года в Хогвартсе! Прежде чем мы приступим к банкету, позвольте мне произнести пару слов. Итак: Олух! Ворвань! Страньше! Бряк! Благодарю за внимание.

– Того? – рассеянно повторил Перси. – Он просто гений! Самый лучший колдун в мире! Ну, и немножко того он вообще-то тоже. Тебе картошку класть или нет?

Гарри раскрыл рот от удивления. Теперь на блюдах было полно еды. Никогда ещё он не видел, чтобы на одном столе было так много того, что он любил – жаркое, жареная курица, свиные отбивные и бараньи отбивные, сардельки, мясо, тушеное с грудинкой, варёная картошка, печёная картошка, жареная картошка, клёцки, горошек, морковь, подлива, кетчуп и – ни к селу, ни к городу – мятные подушечки.

Живя у Дурсли, Гарри не то чтобы постоянно голодал, но наедаться вдоволь ему тоже не позволяли. Всё, что Гарри нравилось, Дадли у него всегда отбирал, даже если в него уже не лезло. Гарри навалил на тарелку понемногу всего, кроме подушечек, и принялся за еду. Вкус у всего был изумительный.

– Я не ел вот уж скоро четыреста лет, – сказал призрак. – Мне, конечно, и не обязательно, но порой вспомнишь – и взгрустнётся. Я, кажется, не имел чести представиться. Сэр Николас де Мюмзи-Порпингтон, к вашим услугам. Официальное привидение Грифиндорской башни.

Вся его голова откинулась, отделившись от шеи, и упала на плечо, как на шарнире. Кто-то пытался его обезглавить, но до конца дело не довёл. Оглядев их потрясённые лица, Почти Безголовый Ник пришёл в более приятное расположение духа, водворил голову обратно, прокашлялся и сказал:

– Ну-с, новенькие Грифиндоры! Надеюсь, вы поможете нам взять в этом году первенство школы? Грифиндор никогда ещё так долго не сидел без кубка. Слизерины выигрывают шестой год подряд! Кровавый Барон зазнался просто невыносимо – он Слизеринское привидение.

Гарри взглянул на стол Слизерина и увидел сидящего за ним жуткого призрака. У того был отсутствующий взор, измождённое лицо и мантия в пятнах серебрившейся крови. Он сидел рядом с Малфоем, который, как с радостью заметил Гарри, был не в восторге от подобного соседства.

Когда все съели всё, что им хотелось, остатки еды медленно растаяли в воздухе, оставив тарелки такими же безупречно сверкающими, как и прежде. Потом появился десерт. Глыбы мороженого всевозможных сортов, яблочные пироги, песочные торты с вареньем, эклеры с шоколадным кремом и пончики с повидлом, бисквиты со сбитыми сливками, клубника, желе, пудинг…

– Я пополам-на-пополам, – сказал Шеймус. – Папаня-то у меня из муглей. Мама ему не признавалась, что она ведьма, до после свадьбы. То-то был для него удар.

– Я живу у бабушки, она ведьма, – сказал Невиль, – а вообще-то вся семья всегда думала, что я полный мугль. Мой двоюродный дедушка Элджи всё пытался меня врасплох застать, чтоб я какое-нибудь волшебство проявил. Однажды он меня столкнул с причала в Блэкпуле, я чуть не утонул. Но пока мне восемь не исполнилось, ничего у него не выходило. Вот пришёл он однажды к нам на обед, и держит он меня, значит, за ноги, высунув из окна, а тут двоюродная бабушка Энид предложила ему пирожное, и он меня выпустил нечаянно. А я отскочил, как мячик, запрыгал по саду и прямо на дорогу выкатился. Все были так рады, бабушка даже прослезилась от счастья. А уж когда меня сюда приняли – вы бы на них поглядели. Они-то думали, что во мне недостаточно колдовского. Дедушка Элджи мне на радостях жабу купил.

С другой стороны от Гарри Перси Уизли оживлённо беседовал с Гермионой ("Я так надеюсь, что мы сразу же начнём проходить что-нибудь серьёзное, нам ещё так много предстоит узнать, а для меня наибольший интерес представляют превращения, ну, знаете, когда что-нибудь оборачивают во что-нибудь другое, но это, конечно же, очень сложно…"; "Ну, начинают обычно с более простого – спички, к примеру, в иголки, или что-нибудь подобное…")

Гарри стало тепло и сонно. Он снова посмотрел на Верховный Стол. Хагрид залпом пил что-то из своего кубка. Профессор Макгонагелл разговаривала с профессором Дамблдором. Профессор Квиррел, в своём идиотском тюрбане, перешёптывался с другим учителем, у того были прилизанные чёрные волосы, крючковатый нос и болезненно-бледное лицо.

То, что случилось дальше, произошло очень быстро. Кривоносый учитель поглядел мимо тюрбана профессора Квиррела прямо Гарри в глаза – и тотчас же острая, жгучая боль пронзила лоб Гарри в том месте, где был шрам.

Боль пропала так же быстро, как и появилась, но то чувство, которое возникло у Гарри под тяжёлым взглядом учителя, осталось – чувство, что Гарри ему ни чуточки не нравится.

– А, ты, значит, уже знаком с профессором Квиррелом? Не удивительно, что Квиррел так нервничает – это профессор Снейп ^[26]. Он преподаёт зелья, но через силу - всем известно, что он гоняется за работой Квиррела. Снейп, он в Чёрных Силах подкован основательно.

– Хм… а теперь, когда мы все наелись и напились, у меня есть несколько объявлений в связи с началом учебного года. Первоклассникам следует знать, что лес в пределах школьных владений объявлен запретной зоной. Между прочим, некоторым ученикам постарше тоже не мешало бы об этом не забывать.

– Мистер Филч ^[27] , наш сторож, попросил меня ещё раз напомнить всем, что в коридоре на переменах колдовство не допускается. Отбор в команды по квиддичу состоится через неделю. Все желающие играть за свой колледж могут записаться у мадам Хутч. И последнее. В этом году правый коридор на третьем этаже также объявляется запретным для всех, кто не желает умереть мучительной смертью.

– Похоже на то, – нахмурившись, ответил Перси. – Странно, впрочем – обычно он объясняет причину, если куда-то запрещено ходить. В лесу, к примеру, полно опасного зверья, это понятно. А уж нам-то, префектам, мог бы и сказать заранее.

– А сейчас, перед тем, как нам всем разойтись по постелям, давайте споём гимн нашей школы! – провозгласил Дамблдор. Гарри заметил, что улыбки на лицах остальных учителей стали слегка натянутыми.

Дамблдор сделал лёгкое движение своей палочкой, как будто пытаясь стряхнуть с её кончика муху, и из неё вылетела длинная золотистая лента, которая взлетела под потолок и свернулась в слова.

Закончили все вразнобой. Под конец пели одни только близнецы Уизли, которые затянули похоронный марш в очень медленном темпе. Дамблдор отбивал им такт своей палочкой, а когда они добрались до конца, бурно захлопал.

Первоклассники Грифиндора вслед за Перси протолкались сквозь гудящую толпу из Большого Зала, и поднялись по мраморной лестнице. Ноги у Гарри снова были как свинцом налитые, но на этот раз от усталости и большого количества еды. Ему так хотелось спать, что у него даже не было сил удивляться ни тому, как портреты на стенах показывают на них пальцами и перешёптываются между собой, ни тому, что пару раз Перси проводил их через двери, запрятанные за секретными панелями или прикрытые гобеленами. Они карабкались по лестницам, зевая и шаркая ногами. Гарри уже начал сомневаться, придут ли они когда-нибудь, как вдруг все резко остановились.

Раздался щелчок, и в воздухе возник маленький человечек с тёмными проказливыми глазами и ртом до ушей. Он сидел на пустоте, как в кресле, закинув ногу на ногу, и сжимал в руках связку посохов.

Брюзга высунул язык и испарился, а посохи посыпались вниз, прямо на голову Невилю. Ребята услышали, как Брюзга пролетает по коридору, гремя расставленными рыцарскими доспехами.

Они стояли в конце длинного коридора; прямо перед ними висел портрет какой-то толстой дамы в розовом шёлковом платье.

– Caput Draconis ^[28], – ответил Перси, и портрет повернулся на петлях, открыв дыру в стене. Они пролезли в неё (Невиля пришлось подсаживать) и оказались в общей комнате Грифиндора, очень уютной, круглой, с большими мягкими креслами. Перси указал девочкам на одну из дверей, которая вела в их общежитие, а мальчики направились в другую. На самом верху винтовой лестницы (они, очевидно, находились в одной из башен) наконец-то нашлись их постели – пять железных кроватей с высокими спинками, задёрнутых тёмно-алыми бархатными пологами. Кто-то уже принёс наверх их сундуки. Они кое-как натянули пижамы и рухнули под одеяла - от усталости даже языки у них еле поворачивались, так что говорить долго не хотелось.

Возможно, за ужином Гарри слегка переел, потому что сны у него в ту ночь были очень странные. Во сне он носил тюрбан профессора Квиррела, и этот тюрбан всё время с ним разговаривал, убеждая его перевестись в Слизерин, потому что там лежала его судьба. Гарри всё повторял тюрбану, что он вовсе не хочет быть в Слизерине, но тюрбан не слушал; он становился всё тяжелее, Гарри попытался снять его, но он больно вцепился ему в голову – а потом появился Малфой, который глядел, как Гарри борется с тюрбаном и хохотал – а потом Малфой обернулся крючконосым учителем, профессором Снейпом, и смех его был всё более высоким и ледяным – сверкнула зелёная вспышка, и Гарри проснулся, в холодном поту и весь дрожа.